Денис Иванов, Экс-LegalOPs в ГАЛС рассказывает, как создавать хороший LegalTech-продукт, как ИИ изменит профессию юриста и как будет развиваться российский рынок LegalTech-технологий.

Я наблюдал за тем, как работала моя мама, и понимал, что юриспруденция — это очень интересно. Ходил на практику, смотрел, как работают специалисты в судах, участвовал во всероссийских олимпиадах. Если память не изменяет, до бюджетного места на юрфак МГУ не хватило одного балла, и я выбрал Саратовскую государственную юридическую академию — до сих пор помню восторг, с которым смотрел на Конституцию на доске почета. В числе ее авторов — действующие преподаватели академии. И я подумал: «если эти люди написали Конституцию, то они точно разбираются в праве».

Вы знаете: юристов в стране довольно много, поэтому после учебы я ориентировался не на зарплату, а на получение хорошего опыта. Так я переехал в соседний регион — Волгоградскую область, где работал юристом по взысканию в маленьком отделе Пенсионного фонда. Это дало хорошую базу для дальнейшей работы и оставило приятное послевкусие. Спустя несколько лет в разных компаниях я уперся в потолок, и понимал, что за большими задачами нужно ехать в Москву. И здесь помогло студенческое знакомство с компанией «КонсультантПлюс».

На четвертом курсе академии нас приходили «хантить» сотрудники «КонсультантПлюс», и самым способным выдавали сертификаты на стажировку. Я вспомнил об этом, выполнил тестовое задание и получил свою первую LegalTech работу — официально должность называлась «юрист-специалист». Было очень интересно: я впервые столкнулся с тем, что у любого документа есть категория. На этом и построен принцип работы «Консультанта», но когда ты просто пользователь, механизма «под капотом» не видно.

Я начал с UI/UX: разбирался с пользовательскими сценариями и расположением элементов на странице, чтобы понять, как сделать интерфейс проще. Затем углубился в изучение сортировки и фильтрации документов, улучшение пользовательского опыта. Такой опыт здорово прокачал меня как LegalTech-специалиста. Если бы я после работы практикующим юристом сразу вышел в какую-нибудь техническую компанию по разработке продуктов для юристов, это была бы катастрофа. Я бы сразу умер в интерфейсе или сделал нечто такое, чем никто не стал бы пользоваться. Важно понимать: даже если интерфейс кажется красивым, не факт, что им будет удобно пользоваться. Существуют правила, CJM (карта пути клиента), которые необходимо учитывать при разработке интерфейса. Всему этому я научился работая над продуктом «Консультанта».

Если говорить о более глубоком изучении метрик клиентского пути, то это моя работа в «Право.ру», она же «Правотех». Сперва я работал во внедрении, то есть много общался с клиентами, и только потом — в разработке коробочных решений. Я выяснил, что пользовательский путь складывается из двух составляющих: во-первых, да, метрики того, как пользователь взаимодействует с продуктом. Они влияют на работу с дизайном. Вторая часть касается более фундаментальных вещей — это принцип построения MVP (минимально жизнеспособного продукта).

Когда мы только начинаем проектировать продукт, никакого решения еще нет. Знание государственной правовой логики помогает построить каркас. Помогает понять, кто твой клиент, какие у него будут потребности. Поэтому даже не видя клиента ты понимаешь основу и можешь собрать MVP.

Так мы в «Право.ру» работали над CLM-системой. Насколько я знаю, в России решений такого плана еще не было. На зарубежном рынке его аналогами можно назвать Docusign и Linksquares. Linksquares — классный агрегатор, который обладает открытым api для загрузки внешних нейросетевых коннекторов. А в остальном, я думаю, что наше решение мало чем ему уступает. И, в принципе, может очень хорошо упростить работу не только договорных юристов, но и тех, кто занимается последоговорным сопровождением. Он отвечает зарубежному тренду, который все больше проникает и в нашу работу — это привлечение контрактных менеджеров, которые помогают не только заключить договор, но и обеспечивают последоговорное юридическое сопровождение. Кстати, об этом же говорят Венские конвенции и первая часть ГК РФ. Так что это один из наших самых топовых продуктов, который позволяет экономить время при создании договоров. И надеюсь, что в скором времени он станет очень популярен.

Кроме этого мы работали над системой «Litigation box». Она интегрируется с КАД от «Правотех» (они же занимаются обслуживанием), а также позволяет интегрироваться с сайтами судов общей юрисдикции, отслеживать судебные отправления и т. д. Это хороший помощник судебного юриста.

Зарубежный LegalTech-рынок предлагает огромный выбор конкурирующих продуктов, каждый из которых стремиться этот рынок захватить. В России LegalTech направление еще совсем молодое и более узкое — каждая компания развивается по-своему, согласно индивидуальному видению продукта. Возможно в будущем появятся игроки, которые смогут «съесть» гигантов и стать лидерами рынка.

Думаю, что наш LegalTech-рынок в ближайшие несколько лет будет стремительно развиваться, покажет впечатляющий буст. Я уделил много времени изучению иностранных продуктов, и могу сказать, что качество российского софта ощутимо выше, и дает отличный пользовательский опыт. Единственное преимущество зарубежных решений — их количество.

Почему так получилось? У нас разные правовые системы. Англосаксонская система права предполагает использование судебных решений как прецедентов. То есть главная задача LegalTech-продукта — иметь судебную базу, чтобы судья по ключевым словам находил нужный прецедент и применял. Наша система — континентальная, гораздо сложнее. У нас есть закон, есть правоприменительная практика — микс, который следует учитывать при разработке продукта.

То же касается и договоростроения. За рубежом нет такой развитой темы, как у нас с госзакупками — им просто не уделяется столько внимания. Зато очень много внимания уделяется контрактам и тендерам. И если говорить про эти процедуры, то за рубежом много крупных площадок, у каждой свои правила. LegalTech разработчики во многом ограничены этими правилами. То есть нельзя просто купить хороший шаблонизатор как Doczilla Pro и красиво настроить создание типового документа, потому что первоочередная задача — интеграция с крупными агрегаторами этих тендерных площадок. Приходится подстраиваться и учитывать мета-данные, которыми они оперируют. Это существенно сокращает возможность применения классного Legal Design или удобного юристу интерфейса.

Поэтому я уверен, что российский LegalTech-рынок будет экстенсивно развиваться, добавляя все больше инструментов. Мы обладаем большим потенциалом и способны опередить западные продукты, особенно потому, что сейчас там основной спрос на автоматизацию медицинской сферы, труда разработчиков и так далее. У нас тенденция противоположная — добавлять рабочие места, делать классные инструменты для автоматизации рутины — и поэтому таких инструментов будет все больше. Тем более у нас еще не все сферы юридической работы автоматизированы. По крайней мере я ни разу не слышал о полном коробочном решении для корпоративных юристов, которое достаточно просто развернуть. Или о специальном рабочем столе со своими задачами, системами аналитики корпоративных процедур и другими необходимыми инструментами.

Горизонты возможностей очень широки. Я думаю что в скором времени на рынке станет или больше решений, или больше игроков.

Скажу, что дорогу осилит идущий.

В первую очередь должен быть энтузиазм. В этом плане мне нравится подход Генри Форда. Когда его спросили: «Зачем вы платите своим рабочим на заводе такие большие зарплаты, кому нужны ваши автомобили?». Он ответил, что важно, чтобы люди поняли, насколько это здорово, пусть даже сейчас конвейер работает криво. Верили, что хотя сейчас они много собирают вручную, через 10−15 лет это сильно изменит их жизнь и она будет счастливее, чем у предыдущего поколения.

Про это была цитата и у Рокфеллера: «Я скорее найму человека с энтузиазмом, чем того, который все знает».

Если ты просто горишь своей идеей, рано или поздно она выстрелит. Не получается с первой попытки — пробуешь еще раз и еще. Затем третий раз и четвертый. А потом — бах — и превращаешься в Томаса Эдисона. У тебя загорается лампочка, и ты понимаешь, что все получилось.

Дело в том, что LegalTech не существует в отрыве. Он появился, потому что на это был спрос в жизни. Проводя параллели и стараясь понять, как эти инструменты можно применить на практике, ты быстро учишься, даже если в текущий момент что-то непонятно.

Существует парадокс, который я называю Парадоксом Фордов (Мартин Форд, футуролог, писал о Генри Форде): когда автоматизируется производство, высвобождаются рабочие руки. Но затем нужны эти самые рабочие руки, чтобы поддерживать автоматизированное производство. Парадокс заключается в том, что люди переходят из одной сферы в другую. Он объясняет, почему юристы не потеряют работу.

Если, например, посмотреть на историю луддитов, которые в 18 веке жгли паровые машины, протестуя против потери рабочих мест, то «неолуддиты» есть и сейчас. Или вспомнить, что ручное производство одежды и обуви почти полностью заменило фабричное. Вещи ручной работы остались, но они уникальные, дорогие и считаются роскошью. Развитие профессии юриста будет в каком-то смысле похоже на эти две истории.

В первом случае юристы отойдут от рутины и начнут управлять автоматизированными процессами, то есть их работа видоизменится. Так, лет через 10−15 нужно будет уметь грамотно составить драфт документа с помощью LegalTech-инструментов так, чтобы все соответствовало законодательству и коммерческим задачам, не противоречило целям бизнеса.

Во втором примере юристы превратятся в риск-менеджеров. То есть будут не только понимать норму права, но и рассматривать ее как потенциальные риски и делать большую аналитическую работу. Ведь есть большой пласт вопросов, которые по разным причинам нельзя отдать машине. И первая причина — безопасность. Человек в любом случае надежнее алгоритма. Пример из недавнего прошлого: финансирование гуманитарных миссий. В некоторых случаях компании могут попасть под санкции: в странах Арабского мира это совсем не поощряется, особенно если речь идет о помощи Израилю. Однако компании все равно идут в эту сферу, и успех зависит от подготовки схемы взаимодействия и пула договоров. Справится с этим может только очень хороший юрист. Если доверить процесс машине, и ее взломают, будет большой скандал и слетят все топы. Таких историй точно не станет меньше, учитывая изменения международной обстановки. И дело касается не только международного права: внутри каждой страны есть вопросы, которые нельзя доверить компьютеру именно из соображений конфиденциальности. Никогда нельзя быть уверенным, что вас не взломают. Даже данные из крупнейших систем шифрования периодически всплывают — вспомните ту же команду хакеров Джулиана Ассанжа.

В нашу жизнь все больше проникает искусственный интеллект. В какой-то момент наверняка примут закон об ИИ, внесут дополнения в ГК, посвященные этим нормам. Кто должен прописывать правила взаимодействия с ИИ? Какая будет ответственность и как ее указать в договоре?

Например, разработают автопилот для беспилотного такси. Кто будет отвечать, что такси не выйдет за пределы заданного маршрута, не задавит пешехода? А если случится ДТП, то кто будет отвечать? Именно такими вопросами будут заниматься юристы, пока не выработается соответствующая практика и правила, которые можно будет отдать компьютеру. То есть машина никогда не заменит человека в принятии решений. Да, она успешно выполнит заданный алгоритм, но никогда не сможет разрешить парадокс.

Наука о больших данных — Big Data — умеет синтезировать что-то новое на основании уже известной информации. Во многом человеческий мозг работает так же. Но иногда у людей бывают вспышки озарения, превосходящие весь накопленный багаж знаний. Тогда появляются новые концепции, которые двигают прогресс. Пока машине еще очень далеко до этого.

• Ускорить подготовку документов в 10 раз
• Полностью исключить простые ошибки
• Забыть про неактуальные шаблоны
• Избавиться от рутины и перепроверок